День первый
День как день. Три операции, клиническая конференция. Обход. Лекция.
Вот только дождь идет. Пасмурно. Хоть дождь для Израиля – жизнь, но мне сегодня не по себе. Предчувствие, что ли.
По дороге заехал в супер. На обратном пути почему-то поставил машину не на улице у дома, как обычно, а на парковке во дворе. Как будто знал, что завтра на работу не ехать. Когда поднимался на свой 3 этаж с тяжелыми пакетами, письма в почтовом ящике не заметил. Но что-то дернуло: «Проверь». Вновь спустился вниз. Из ящика выглянуло небольшое письмишко со знакомыми до боли атрибутами – Армия Обороны Израиля (ЦАХАЛ).
Не в первый раз получаю я такое письмо. Я – резервист, по-здешнему милуимщик. И еще - я врач. Вскрыл конверт здесь же, у входа в подъезд. Так и есть – в течение 24 часов должен явиться к месту назначения.
Все наготове: старая выцветшая зеленая форма без погон, армейская куртка, поношенные желтые ботинки на шнуровке. Вещмешок, что в Союзе называли «сидором».
День второй
Первый автобус из Иерусалима в Беер-Шеву отошел с таханы мерказит (центральной автостанции) в 5 утра – уже переполненным. Едут солдаты, едут. Молодо – зелено. Из резервистов – только я. Старый зубр 32 лет отроду. И один без оружия, один – без погон и лычек. Рядом со мной сладко посапывает в кресле голубоглазая блондинистая солдатка, ростом сантиметров на тридцать выше своей длинноствольной винтовки М-16. Рот приоткрыт, между ровных белых зубов аппетитно проглядывает кончик розового язычка. Длинные ресницы подрагивают. Впрочем, эта «кнопка» уже с нашивкой на рукаве и малиновым беретом. Значит, не «зелень». Их, таких обманчиво-молоденьких, я насмотрелся в армии. Это те еще диффчонки - ох, «крутые», и с ними шутки плохи.
Армейская база, цель моего утреннего путешествия, находится в 5 минутах езды на такси от таханы мерказит. Доложился начальству. Оказывается, выступаем завтра. До утра надо проверить все причиндалы, медикаменты и инструмент. Хотя, все здесь уже давно учтено и проверено, все стерильно и одноразово. Но приказы не обсуждают.
День третий.
Снова вставать затемно. ..
Наш командир – подполковник, взял меня и еще двух заместителей подразделения – майоров, в свой новенький джип «Субару-Форестер». «Фалафели» (аналоги российских звезд) у всех троих на погонах не потертые, значит только-только в звании повысили.
- К Газе едем-то…
- Вчера на Сдерот снова несколько «Касамов» просЫпалось. Когда же это кончится?
Командир:
- Вот завтра и кончится. Вернее, начнется. Скоро будем на месте.
День четвертый
Такое я вижу впервые. Столько боевой техники, даже танки. Солдаты и командование в полевой форме. Мой медпункт – самое тихое место в лагере. До сектора Газа – рукой подать. С самого утра в небе барражируют самолеты и вертолеты. Земля периодически сотрясается от взрывов авиабомб. Над городом поднимается черный столб дыма.
А я начал свой прием. По иронии судьбы первыми пациентами оказались арабы. Мне не привыкать лечить арабов, но сегодня … И потом, это не раненые и пораженные. Близлежайшая арабская деревня упросила командование разрешить прием арабских жителей. Пациенты все как один угрюмые, хмурые, но от еврейской помощи не отказываются. С удовольствием принимают бесплатные антибиотики и медикаменты. Женщины приносят к врачу детей.
Бедуинка принесла на руках маленькую голубоглазую девочку. Такая редкость среди бедуинов – голубые глаза… У девочки начинается остеомиелит, если не лечить – потеряет ногу. Дал направление в больницу.
Прием шел до вечера. Вечером услышал, что «Касамы» упали на Беер-Шеву и Ашдод. Есть раненые. Позвонил своему другу в больницу «Сорока» в Беер Шеве. Ничего, настроение бодрое. Но готовятся к приему наших солдат.
День пятый
В Газе по-прежнему рвутся бомбы, и оттуда периодически со адским свистом поднимаются белые столбы – взлетают «их» «Касамы» и русские «Грады»… Город Сдерот уже 8 лет бомбят.
Утром (герой, блин!) ходил самовольно в арабскую деревню – посмотреть больного ребенка. На обратном пути дети забросали меня камнями. Один из них попал мне в кисть правой руки. Указательный палец распух – теперь трудно будет работать.
Ави, наш командир, прослышал о моем «подвиге», вызвал и дал мне нагоняй.
После обеда привезли двух солдат – у обоих легкие огнестрельные ранения. Обработал и отправил в больницу «Барзилай» в Ашкелоне.
Уже к вечеру наши разведчики доставили арабского мальчика около 4-х лет «из сектора». У мальчика сломана рука Ребята делали вылазку в Газу, пытались захватить одного хамасовца. Тот передвигался с ребенком на руках, а когда скрылся в подъезде, бросил его. Малыш упал и сломал ручку… Вот так они воюют. Сделал иммобилизацию и отправил мальца в «Сороку», не возвращать же обратно в сектор.
День шестой
Дышать становится трудно. Из Газы поднимается дымный столб, город окутан пылевым облаком. К границе подтянулись наши танки. Что-то напоминающее фильм «Четыре танкиста и собака». Чумазые молодые танкисты хохочут, шумят рвутся в бой … На фоне темных лиц их зубы кажутся необыкновенно жемчужными.
Звонил домой. Жена плачет, дочь тоже. Успокаиваю: «Я не в Газе», – а сам надеваю бронежилет и каску. Мы передислоцируемся в Газу. А там снайперы в домах засели.
В последний момент доставили пленную молодую арабку с простреленным плечом. Необыкновенно красивую. Пыталась взорвать себя вблизи наших солдат. После долгих уговоров позволила мне обработать рану. Потом расплакалась…
Работать трудно. Палец распух и посинел. Болит, анальгетики не помогают.
День седьмой
Наши ребята – молодцы. Переодеваются в арабские одежды и идут в город. Вылавливают вооруженных хамасовцев. Но те все время в толпе женщин и детей. Поодиночке вообще не ходят, в бой не ввязываются. Боевики минируют жилые дома и школы и запрещают жителям и ученикам оттуда выходить. Сами же снаряжают в этих местах минометы и стреляют «Касамами» по нашим городам. Вот такая война …
Чуть легче дышать, дым и пыль рассеялись. Но танки, проезжая, гремят и чадят. Еще и колонны с гуманитарным грузом движутся почти непрерывным потоком. И десятки платформ с амбулансами.
Сегодня принял одного раненого в живот солдата. Наш, русский. Отправил его в тыл – говорят, он не доехал…
Очень устал. И рука совсем опухла. Болит…
Жена по телефону плачет.
Объявили широкий призыв резервистов. Значит, операция все-таки вступит в третью фазу. Наверное, меня скоро сменят…
День восьмой
На войне, как на войне. Наш танк выстрелил в своих. Есть убитые, раненые. Много, много крови…
А «Касамы» все летят и летят. Неправ был командир… Ави … Его тоже подстрелил хамасовский снайпер. Жить, слава, Б-гу будет. Но служить – нет.
День девятый
Один из моих арабских пациентов подарил мне свою палестинскую куфию. Мой первый мирный трофей из Газы.
А завтра я уезжаю. Домой, в Иерусалим. Звонил в хирургию больницы «Шаарей Цедек», где прохожу обучение. Заведующий отделением веселым голосом сказал: «Аль тидаг (не волнуйся). Нерапе ат а-эцба шельха (вылечим мы твой палец)». А я и не волнуюсь. Я знаю. Он уже стал проходить. И я возвращаюсь домой.
День десятый
Снова автобус из Беер-Шевы в Иерусалим. На этот раз - почти пустой. Только два офицера ШАБАСа и заплаканная женщина. Я прилег на задних сиденьях и … уснул. Впервые за последнюю неделю уснул крепко-крепко. И снился мне мальчишка – арабчонок со сломанной рукой. Он протягивал мне свою здоровую смуглую ручку и улыбался… И говорил голосом командира Ави: «Аль тидаг. Асита арбе ле арцейну (Не волнуйся. Ты сделал много для нашей страны). Соф-соф ие шалом (в конце концов наступит мир)» …
Январь 2009
